Вероника Мелан - Чейзер [litres]
«Спасибо».
Прошептал еще раз Мак, но уже мысленно.
* * *— Что такого в том, что я хочу подарить вам катер?
Доктор махал руками так рьяно, что напоминал вентилятор.
— Никакого катера! Вы что, рехнулись?
— Разве это плохой подарок?
— Оставьте его себе, Лайза. Это ваш катер. Лучше пригласите меня однажды на нем на прогулку.
— Но я пока не умею им управлять…
— Вот когда научитесь, тогда и пригласите. Хорошо?
Нахмуренные рыжеватые брови и смеющиеся глаза цвета крепкого чая.
Она не выдержала, сдалась. Кивнула.
И тут же надула губы.
— Но я не знаю, когда научусь!
— Я терпеливый, Лайза. Я подожду.
И он похлопал ее по руке теплой ладонью.
* * *Плеск воды за бортом, пропитанный солью ветер, белые барашки на вздымающихся волнах.
Лайза с упоением чиркала набросок, это был уже третий вариант гостиной. Рядом лежали еще два листа — обновленный вид спальни на втором этаже и удобные дополнения к кинотеатру в виде второго ряда кресел, полок для дисков и пары декоративных элементов.
С прядей волос стекала вода, капельки соскальзывали на спину, плечи и иногда, образуя разводы, на рисунок. Засунутый в рот пластмассовый колпачок, припекающее макушку солнце — красота!
Наброски давались легко; вдохновение, поддавшись искрящемуся настроению дня, застыло сверху невидимой радугой и с любопытством следило за движениями карандаша.
Лайза на секунду оторвалась от работы, отпила из запотевшего стакана ананасовый сок — звякнули ледяные кубики — и устремила взгляд в горизонт. Туда, где лазурная гладь моря сливалась с пронзительно синим, без единого облачка, небом.
Тепло. Даже жарко. И не скажешь, что осень.
Где-то в отдалении отфыркивались, слышались одинаковые всплески, в которых легко угадывались гребки сильных мужских рук — наслаждался теплой водичкой Мак. Его мокрая голова то показывалась над поверхностью воды, то вновь исчезала в глубине под волной.
Лайза отложила листок и взяла чистый. Нарисовала на нем улыбающееся лицо в выпуклых пластиковых очках. Штрихами набросала волосы, хорошо ухватила линию губ, добавила тень сбоку от носа.
Теперь с бумаги сквозь плавательные очки смотрел довольный жизнью спортсмен.
Художница привередливо наклонила голову и высунула язык. Погрызла карандаш. Затем пририсовала под водой крупное мускулистое тело в трусах, отдельно выделила спереди бугор.
Еще раз наклонила голову, изучила бугор, хитро улыбнулась и стерла бугор резинкой. Сделала его в два раза больше, заштриховала.
Захихикала.
Через минуту сзади послышались шлепки босых ступней.
— Прохлаждаешься?
— Прогреваюсь.
Лайза продолжала с упоением вырисовывать довольному спортсмену, вероятно, причину его довольства.
Мак, вытершись полотенцем, подошел сзади и положил руки на лямки купальника. Скользнул вниз, погладил, чуть сжал ладонями груди. Потом раздвинул ткань в стороны и высвободил их наружу. Наклонился, полюбовался зрелищем.
— Вот. Они должны быть вот так.
Лайза откинулась назад и засмеялась.
— Ага. То есть как бы в купальнике, но без него.
— Ты же знаешь меня, извращенца. — Довольная усмешка и пальцы, поглаживающие соски. — Каждому мужику хочется раздвинуть купальник в стороны, чтобы все «выпало».
— Догадываюсь! Вам только и подавай, чтобы все «выпало».
— О-о-о, так я не один такой!
Мак отнял ладонь, взял неоконченный рисунок и принялся его рассматривать.
— Вижу-вижу, к какому месту у тебя был наивысший интерес!
— Точно! Я и сейчас хочу проверить, все ли правильно нарисовала.
Лайза юрко поднялась с места, развернулась и стянула со стоящего позади мужчины мокрые плавки. Опустилась на колени, держа их в руках, полюбовалась покачивающимся из стороны в сторону органом. Облизнулась.
— Обожаю, когда с него стекает вода. Какие мокрые кудряшки… какой хорошенький писюн! Моя сосисочка… Ой, большой писюн… Ой! Совсем большой писюн!..
Спокойно висящий до того член набух, заметно увеличился в размере и теперь смотрел не в пол, а прямо ей в лицо.
— Принцесса! Ну, отдеру же тебя сейчас прямо здесь!
Лайза неторопливо приподнялась с коленей, встала, потершись собственным телом о выпуклую часть, приложила палец к губам и спросила, хитро сверкая глазами:
— Прямо здесь?
Тяжелое дыхание, тяжелый взгляд.
— Если решишь убегать, я буду голым бегать за тобой по палубе. Все равно догоню.
— Знаю. Догонишь. Поэтому сначала лучше я… тебя… «отдеру»…
— Что?
И она плавно опустилась на колени.
Догорел закат, на небе высыпали первые звезды. Воздух похолодел; приятно щекотали обнаженную кожу горячие пузырьки джакузи.
Лайза отпила из бокала шампанского, поставила его на бортик, потерлась затылком о подбородок любимого мужчины и промурлыкала:
— Как здорово. Вокруг темно, а мы тут как в освещенном оазисе, да?
— Да.
— От нас свет по волнам. Наверное, рыбы смотрят. Мы им спать мешаем.
— Не думаю, что мы им мешаем.
— Ну, мы же тут плаваем. Лампочки горят, окна светятся, а они в глубине щурятся.
Мак тихо засмеялся и намотал на палец длинный мокрый локон.
— Рыбы не щурятся. Они уплывают туда, где темно.
— На глубину?
— Наверное.
Ее попка приютилась между его раздвинутыми ногами, живот поглаживали пальцы. Иногда сползали к лобку, щекотали его. Лайза жмурилась от удовольствия.
— А мы тоже возьмем и поедем к горизонту! Исследовать, где кончается безымянное море.
— Без карты и направления?
— Точно. Возьмем с собой побольше продуктов…
— Крабового мяса и гороха?
Лайза прыснула в кулак.
— И газовую горелку…
— Тут, вообще-то, полноценная кухня есть.
— А-а-а, все равно… — Расслабленно махнула в воздухе мокрая ладошка. — Я буду капитаном, а ты сильным, крепким и загорелым моряком.
— Ну, вот еще! Морская владычица. Ты у штурвала, а я всю грязную работу? Не согласен.
— А у меня же еще есть неиспользованное желание? Могу всякого пожелать.
— Знал бы я, чем все это обернется…
Тело сзади подрагивало от смеха.
Улыбаясь, Лайза подняла глаза и долго смотрела на черное покрывало неба с россыпью звезд.
— Мак?.. — спросила серьезно.
— Что?
— А вот и у тебя, и у меня… на плече… осталась Печать. Скажи, она умерла, погасла? Я как-то раз чувствовала ее пульсацию, слабую такую…
— Нет, не умерла.
Всплеск воды; темноволосая голова повернулась, взглянули с любопытством синие глаза.
